| Годы молодые с забубенной славой,
|
| Отравил я сам вас горькою отравой.
|
| Я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли,
|
| Были синие глаза, да теперь поблёкли.
|
| Где ты, радость? |
| Темь и жуть, грустно и обидно.
|
| В поле, что ли? |
| В кабаке? |
| Ничего не видно.
|
| Руки вытяну — и вот слушаю на ощупь:
|
| Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
|
| «Эй, ямщик, неси вовсю! |
| Чай, рождён не слабым!
|
| Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».
|
| А ямщик в ответ одно: «По такой метели
|
| Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».
|
| «Ты, ямщик, я вижу, трус. |
| Это не с руки нам!»
|
| Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
|
| Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
|
| Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
|
| Встал и вижу: что за чёрт — вместо бойкой тройки…
|
| Забинтованный лежу на больничной койке.
|
| И за место лошадей по дороге тряской
|
| Бью я жёсткую кровать мокрою повязкой.
|
| На лице часов в усы закрутились стрелки.
|
| Наклонились надо мной сонные сиделки.
|
| Наклонились и хрипят: «Эх ты, златоглавый,
|
| Отравил ты сам себя горькою отравой.
|
| Мы не знаем, твой конец близок ли, далёк ли, —
|
| Синие твои глаза в кабаках промокли". |