| Разобрали венки на веники,
|
| На полчасика погрустнели…
|
| Как гордимся мы, современники,
|
| Что он умер в своей постели!
|
| И терзали Шопена лабухи,
|
| И торжественно шло прощанье…
|
| Он не мылил петли в Елабуге
|
| И с ума не сходил в Сучане!
|
| Даже киевские письмэнники
|
| На поминки его поспели.
|
| Как гордимся мы, современники,
|
| Что он умер в своей постели!..
|
| И не то чтобы с чем-то за сорок —
|
| Ровно семьдесят, возраст смертный.
|
| И не просто какой-то пасынок —
|
| Член Литфонда, усопший сметный!
|
| Ах, осыпались лапы елочьи,
|
| Отзвенели его метели…
|
| До чего ж мы гордимся, сволочи,
|
| Что он умер в своей постели!
|
| «Мело, мело по всей земле во все пределы.
|
| Свеча горела на столе, свеча горела…»
|
| Нет, никакая не свеча —
|
| Горела люстра!
|
| Очки на морде палача
|
| Сверкали шустро!
|
| А зал зевал, а зал скучал —
|
| Мели, Емеля!
|
| Ведь не в тюрьму и не в Сучан,
|
| Не к высшей мере!
|
| И не к терновому венцу
|
| Колесованьем,
|
| А как поленом по лицу —
|
| Голосованьем!
|
| И кто-то, спьяну, вопрошал:
|
| — За что? |
| Кого там?
|
| И кто-то жрал, и кто-то ржал
|
| Над анекдотом…
|
| Мы не забудем этот смех
|
| И эту скуку!
|
| Мы — поименно! |
| — вспомним всех,
|
| Кто поднял руку!..
|
| «Гул затих. |
| Я вышел на подмостки.
|
| Прислонясь к дверному косяку…»
|
| Вот и смолкли клевета и споры,
|
| Словно взят у вечности отгул…
|
| А над гробом встали мародёры
|
| И несут почётный ка-ра-ул! |