| Вступление.
|
| Как ни странно, но все же, по-моему, юность сгорела.
|
| Первый признак — что трезво о жизни я стал рассуждать.
|
| Кружит снег незадумчивый, легкий, пушистый и белый…
|
| Я тебе не смогу на всю улицу громко кричать.
|
| Даже глупости и сумасбродства навеки забыты.
|
| Я уже не смогу даже вспомнить о нашей любви.
|
| Помню только у дома цветы и окно приоткрыто,
|
| И от летней грозы по дорогам струятся ручьи.
|
| Как ни странно, сейчас это кажется горькой потерей,
|
| Только порвана нить, что навеки связала с тобой.
|
| Как же мы расставались тогда, но я все-таки верю
|
| В эту добрую, нежную, глупую, давнюю боль.
|
| Я уже не смогу так легко петь тебе наши песни
|
| И читать свои первые, очень плохие стихи,
|
| Но мне кажется, если однажды проснусь на рассвете
|
| И увижу тебя, ты простишь мне все эти грехи.
|
| Я не знаю, когда мне придется тебя все же встретить
|
| И увидеть в глазах твоих, прежде веселых, испуг.
|
| И на Ваше «Ну, здравствуй! |
| Как жизнь?» |
| — не смогу Вам ответить:
|
| «Извините, но только „на ты“ я уже не смогу…»
|
| Не смогу… Это впрочем от многого освобождает
|
| И от всех объяснений не нужных уже никому.
|
| Сколько время прошло, лет пятнадцать, а Вы все такая…
|
| Почему же мы с Вами расстались? |
| Никак не пойму…
|
| Соло.
|
| И все же — почему? |