| Этот трек лежал на флешке в мешковине рюкзака |
| И в мешанине мусора, но нашёлся и забрызгал |
| Как открытый перелом посередине бытия |
| Нечаянный, как косточка в свинине муфтия |
| Ангел в переулке мне шепнул, что я поэт |
| Я ношу его дыхание на плече, как эполет |
| Если б я умел летать, я бы нагишом залез |
| В облака, распороть и трахнуть белый шов небес |
| Так завещал мой гуру, структурируя амф |
| Лазоревой тройкой на чёрной Майн Кампф |
| Он был невзрачный мудень, типа Путин в ГДР |
| На НАТОвской берцухе, на косухе "Люцифер" |
| Я входил к нему без стука, как конвойный офицер |
| В одиночный шифоньер, где он кормил своих химер |
| Мы делили одну дуру с перекошенным лицом |
| И одну макулатуру с нехорошим концом |
|
| Старикашка-бог в белом замке наверху |
| Колупает блох у себя в паху |
| Обними его, по-сыновьи поцелуй |
| И взорви его, Люцифер |
|
| Счастье для мужчины — это прыгать и шалить |
| Убивать и трахать, а на утро позабыть |
| Как взорванный создатель — абсолютный эротизм |
| Так счастье для мужчины — абсолютный терроризм |
| Так говорил мне коуч, и глаза его — рвы |
| Зияли в землянке чумной головы |
| Он умер удачно, как в сказочном сне |
| Повис, что перчатка в дурацком окне |
| В гладко выбритом небе застрял сателлит |
| Пыхтит самолёт, в нём пердит содомит |
| А седой самодур, ковыряясь в носу |
| В курдюках облаков, сочиняет грозу |
| Я надеюсь, ты достал пластид |
| Обмазал им ебало, чтоб не слышать нихуя |
| Взорвался как нарыв посередине бытия |
| В кабинете Создателя |
|
| Старикашка-бог в белом замке наверху |
| Колупает блох у себя в паху |
| Обними его, по-сыновьи поцелуй |
| И взорви его, Люцифер |
| Старикашка-бог в белом замке наверху |
| Колупает блох у себя в паху |
| Обними его, по-сыновьи поцелуй |
| И взорви его, Люцифер |