| Я был повязан первый раз в тринадцать лет:
|
| Залез в ларек — хотелось булочек с корицей.
|
| На фарт мне кинули фуфло,
|
| Потом поехало-пошло,
|
| Не тормознуть, а значит, не остановиться.
|
| Эх, ремеслуха, западло-учителя,
|
| Прощай, «фреза», и здравствуй, душный спецприемник.
|
| Я так решетки невзлюбил,
|
| Что как-то вечером свалил
|
| С дружком по шконке, было весело вдвоем нам.
|
| На полдороге струсил друг,
|
| Меня не взяли на испуг,
|
| И я мотался от острога до острога.
|
| Там отъедался, отдыхал,
|
| Потом по новой когти рвал,
|
| И, наконец, на Колыме залез в берлогу.
|
| Ты зныешь, брат, она какая, Колыма?
|
| Мне жалко тех, кто края этого не знает.
|
| Все говорят: — Она не та.
|
| А мне по кайфу мерзлота,
|
| Хоть нет тайги, закон — тайга, медведь — хозяин.
|
| Кайлом, конечно, здесь, браток, махать трудней,
|
| Но не страшнее, чем очко рвать на делянке.
|
| Здесь летом мяса завались,
|
| Мошку на всех не разделить,
|
| Почти весь год братва катается на санках.
|
| На серебристой Колыме
|
| Мы не скучаем по тюрьме,
|
| Здесь слезы наши до земли не долетают,
|
| На них здесь радуга висит,
|
| У дяди Козина спроси,
|
| А дядя Козин в этой жизни понимает.
|
| Когда вольняшкой я вернусь на материк,
|
| Моя звезда на стылом небе не потухнет.
|
| Пойдет сухарь под маргарин,
|
| О том, о сем поговорим
|
| И вспомним светлую Нагаевскую бухту.
|
| На серебристой Колыме
|
| Мы не скучаем по тюрьме,
|
| Здесь слезы наши до земли не долетают,
|
| На них здесь радуга висит,
|
| У дяди Козина спроси,
|
| А дядя Козин в этой жизни понимает. |