| Даже если мы узнаем, что скоро сдохнем
|
| Утрёмся своими слезами, нальём по полной
|
| Я поднимаю тост за братьев, впиваюсь в чувства
|
| Да, я держусь, но знаю в комнате пусто
|
| В комнате пусто, моё сердце — холодный город
|
| Нас ненавидят даже птицы на светофорах
|
| Мой пьяный безысходный вечер среди ублюдков
|
| Детка, я мог бы быть примером, но я не буду
|
| Да, я могу оставить буквы на своём трупе
|
| Что сложатся в тупую груду твоей улыбки
|
| Мы снова разорвёмся глупо, настанет утро
|
| Настанет, но из нас так же ничего не выйдет
|
| Однажды мне сказали, что мир тебя раздавит
|
| Оставив на земле жирный след
|
| И всё что было с нами, останется как память
|
| О той жизни которой нет
|
| Даже если мы узнаем, что скоро сдохнем
|
| Утрёмся своими слезами, нальём по полной
|
| Я поднимаю тост за близких, впиваюсь в чувства
|
| Да, я держусь ещё, но знаю в комнате пусто
|
| В комнате пусто, как в той папке, где фото с нами
|
| Я жил простым отблеском правды от этих зданий
|
| Мне нужно бесконечно много твоей улыбки
|
| Мне нужно бесконечно мало не быть наивным
|
| Среди угрюмых обездоленных привидений
|
| Мы рассыпаемся на lego в детском отделе
|
| Я засыпаю среди грязи в пустом отеле
|
| И в этой комнате все те, в кого я не верю
|
| Да, этот мир тебя размажет, так было раньше
|
| Теперь не нужно больше спрашивать «Как же дальше?»
|
| Я закрываю свои веки, шорох у двери,
|
| Но в моей комнате все те, в кого я не верю
|
| Да, этот мир тебя размажет, так было раньше
|
| Теперь не нужно больше спрашивать «Как же дальше?»
|
| Я закрываю свои веки, шорох у двери,
|
| Но в моей комнате все те, в кого я не верю
|
| Однажды мне сказали, что мир тебя раздавит
|
| Оставив на земле жирный след
|
| И всё что было с нами, останется как память
|
| О той жизни которой нет |