| Все мы диванные авантюристы
|
| Поэты без стихов
|
| Сонные тетеревы
|
| Ищем табак пустивший корни
|
| В швы брючных карманов
|
| Проветриваем боксерские перчатки
|
| Бельмондо на последнем дыхании
|
| С папиросой в уголке рта
|
| Только не такие обаятельные
|
| Когда мы подходим к зеркалу
|
| Видим большую кастрюлю манной каши
|
| И растопленное сливочное масло посередине
|
| Так часто слышали сигнализацию
|
| Охотники за привидениями
|
| Спускались по шесту, прыгали в машину
|
| Которая раскачиваясь пересекала ночью
|
| И приезжал на ложный вызов
|
| Что мы перестали готовиться
|
| Даже когда я говорю «мы»
|
| Имею в виду только себя
|
| Я не хочу никакой стаи
|
| Не хочу открываться друзьям
|
| Мне хватает воображения
|
| Чтобы быть кем угодно
|
| Обывателем, любителям кофе, самураем
|
| Без хозяина, без флага
|
| Без семьи, без врагов
|
| Без меча, без любовницы
|
| Без пояса, без чувства юмора
|
| Без доходов, без жилплощади
|
| Без обуви, без почвы под ногами
|
| Без занавесок на окнах
|
| Вот некоторый рисунок
|
| Чтобы закрепить последний образ
|
| Окно в комнате было действительно огромное, как в аэропорте
|
| И женщина которая тогда была со мной
|
| Вытянулась на цыпочках, чтобы курить в форточку
|
| Ей даже пришлось вспорхнуть
|
| За окном стелился туман, мокрый снег
|
| Ветер, как будто подхватывал звездную перхоть
|
| И размазывал ее по стенам домов
|
| От чего их Петербургская желтизна
|
| Превращалась в позолоту
|
| Для тех, кому воображение отвалили по демпингу
|
| В этих чумазых домах жили вертухаи
|
| От работы их отделяла одна дорога
|
| И несколько сугробов
|
| И вот она тюрьма «Кресты»
|
| Я лежал на вогнутом матрасе, на скрипучей кровати
|
| Доставшийся от прежних обитателей
|
| Этой огромной холодной квартиры
|
| Я был накурен и мой член стоял так
|
| Что боль отдавалась в барабанные перепонки
|
| Занавесок на окнах не было
|
| И женщина прильнула грудью к стеклу
|
| Через всю площадь которого сравнимую
|
| С футбольным полем проходила трещина |