Текст песни Случай в Сибири - Александр Башлачёв

Случай в Сибири

Пока дышу, пока пою и пачкаю бумагу
Я слышу звон.
На том стою.
А там глядишь — и лягу.
Бог даст — на том и лягу.
К чему клоню?
Да так, пустяк.
Вошел и вышел случай.
Я был в Сибири.
Был в гостях.
В одной веселой куче.
Какие люди там живут!
Как хорошо мне с ними!
А он… Не помню, как зовут.
Я был не с ним.
С другими.
А он мне — пей!
— и жег вином.
— Кури!
— и мы курили.
Потом на языке одном о разном говорили.
Потом на языке родном о разном говорили.
И он сказал: — Держу пари — похожи наши лица,
Но все же, что ни говори, я — здесь, а ты — в столице.
Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.
Вот в Ленинград или в Москву…
Он показал бы большинству
И в том и в этом мире.
— А здесь чего?
Здесь только пьют.
Мечи для них бисеры.
Здесь даже бабы не дают.
Сплошной духовный неуют
Коты как кошки, серы.
— Здесь нет седла, один хомут.
Поговорить — да не с кем.
Ты зря приехал.
Не поймут.
Не то, что там — на Невском.
— Ну как тут станешь знаменит —
Мечтал он сквозь отрыжку.
Да что там у тебя звенит?
— Какая мелочишка?
Пока я все это терпел и не спускал ни слова,
Он взял гитару и запел.
Пел за Гребенщикова.
Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.
Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.
Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.
Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: — Держись!
— играя кулаками.
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: — Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я — предатель.
Я сел, белее, чем снега.
Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел.
За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе.
— Как трудно нам — тебе и мне — шептал он,
Жить в такой стране и при социализме.
Он истину топил в говне.
За клизмой ставил клизму.
Тяжелым запахом дыша,
Меня кусала злая вша.
Чужая тыловая вша.
Стучало в сердце.
Звон в ушах.
— Да что там у тебя звенит?
И я сказал: — Душа звенит.
Обычная душа.
— Ну ты даешь… Ну ты даешь!
Чем ей звенеть?
Ну ты даешь —
Ведь там одна утроба.
С тобой тут сам звенеть начнешь.
И я сказал: — Попробуй!
Ты не стесняйся.
Оглянись.
Такое наше дело.
Проснись.
Да хорошо встряхнись.
Да так, чтоб зазвенело.
Зачем живешь?
Не сладко жить.
И колбаса плохая.
Да разве можно не любить?
Вот эту бабу не любить, когда она такая!
Да разве ж можно не любить?
Да разве ж можно хаять?
Не говорил ему за строй.
Ведь сам я — не в строю.
Да строй — не строй.
Ты только строй.
А не умеешь строить — пой.
А не поешь — тогда не плюй.
Я — не герой.
Ты — не слепой.
Возьми страну свою.
Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.
Но я ловил открытым ртом родное молоко.
И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.
Была дорожка впереди.
Звенели колокольца.
Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,
В себе я многое глушу.
Чего б не смыть плевка?!
Но этого не выношу.
И не стираю.
И ношу.
И у любви своей прошу хоть каплю молока.