| Вот и снова грибная пора —
|
| Редкий штиль в суете городской.
|
| Можно снова летать до утра
|
| Над притихшею летней Москвой.
|
| Не понятен, и прост мой порок:
|
| Постою у окна, помолюсь.
|
| Допивая сиреневый смог,
|
| Город включит созвездия люстр.
|
| И оттолкнувшись от оконного креста,
|
| Как тень листа, я стану легок.
|
| И словно съежится, уменьшится, растерянно отстав,
|
| Квадрат двора со стаей высохших пеленок.
|
| А потом я продолжу полет,
|
| Над рекой, над Таганкой-вдовой.
|
| Как большое трюмо, небоскреб
|
| Отражать будет свет золотой.
|
| Я круги буду в небе писать,
|
| И на стеклах плясать как на льду.
|
| Я тебя буду всюду искать,
|
| И, наверно, опять не найду.
|
| Я никогда тебя не видел, никогда…
|
| И лишь тогда, когда найдешься,
|
| На желтой улице пустой тебя узнаю без труда,
|
| И ты, меня увидев в небе, улыбнешься.
|
| И вот так, бесконечно давно,
|
| Я кружусь и кружусь над Москвой.
|
| Я как будто снимаю кино,
|
| Про случайную встречу с тобой.
|
| И возвратившись, долго я еще не сплю.
|
| Пою и пью, а лето тает.
|
| Пускай стучатся в мой ангар,
|
| Я никому не отворю —
|
| В нетрезвом виде авиатор не летает |